– Вы потеряли зрение в раннем детстве?

– Да, в шесть лет. В садике мальчик ударил меня по голове. Когда меня после этого начало тошнить, врачи решили, что я отравился чем-то, и положили меня в инфекционную больницу. Но оказалось, что у меня в мозге была гематома, пережавшая зрительный нерв. Из-за этогоя и потерял зрение. Я смутно помню то время. Мозг блокирует неприятные воспоминания. Когда взрослый человек теряет зрение – это трагедия. Ему есть что терять: любимую работу, мужа или жену, которые могут не выдержать такое испытание, свое хобби. Для меня в шесть лет потеря зрения не стала такой сильной трагедией. Тем более все происходило постепенно, не в один день. Но, благодаря моим родителям, я не остался один на один со своей проблемой. Проблема многих незрячих людей в том, что их с детства родители будто запирают в четырех стенах и чрезмерно опекают. Мне всегда говорили, что я такой же, как остальные дети. Отец научил меня обращаться с рабочими инструментами, мама, которая очень вкусно готовит, учила кулинарным премудростям. Я могу борщ сварить, мясо, рыбу пожарить, пирог испечь. Только в выпекании блинчиков не достиг совершенства (улыбается).

– Родители не побоялись вас сначала записать в иногороднюю школу, а потом и в вуз. Тяжело приходилось одному в незнакомом городе?

– Когда я поступил в Харьковский институт культуры и снял квартиру, сказал маме, что она живет со мной три недели, показывает дорогу в вуз, в магазин, до остановки, а потом уезжает. Она протестовала, но я твердо сказал: «Мама, ты уезжаешь!». И все, дальше справлялся сам. Сложно было, но я не привык пасовать перед проблемами.

Город не для всех

– Запорожье приспособлено для жизни людей с особыми потребностями?

– Совсем не приспособлено! Я являюсь председателем запорожского отделения Всеукраинского парламента трудоспособных инвалидов, членом комитета при Запорожской облгосадминистрации. Мы пытаемся построить «Безбарьерное Запорожье». Нам приходилось писать в разные инстанции, чтобы на перекрестках устанавливали звуковые светофоры. Добился, чтобы возле «Амстора» в Хортицком районе качественно заасфальтировали дорогу, по которой можно было бы нормально ходить. Чиновники вздрагивали от моих телефонных звонков, потому что я их буквально доставал! Но когда дорогу сделали, мне вручили грамоту, как активному жителю города. Спасибо, конечно, но лучше бы чиновники вовремя выполняли свою работу. Звуковые светофоры сейчас опять не работают. И я снова достаю представителей разных служб, чтобы эти светофоры починили. Когда я приезжал в Варшавский университет, то был немало удивлен. В корпусах в лифтах есть звуковое управление, шрифтом Брайля написаны номера этажей на кнопках, в аудиториях стоят звуковые компьютеры! Я спросил: «У вас в вузе так много незрячих?». Мне ответили, что ни одного нет. Но если вдруг появится такой преподаватель или студент – для него все готово. В Америке в кафе или ресторанах есть меню, написанное шрифтом Брайля. Нам такое даже не снилось! Чиновничья масса очень инертна, и менять что-то в угоду слабовидящим и незрячим людям она не хочет.

Кандидат-доктор-профессор

– Вы сказали, что много читаете? Покупаете книги, написанные шрифтом Брайля?

– Когда я писал докторскую диссертацию, использовал 557 книг и ни одной, написанной шрифтом Брайля. Читаю при помощи специальных программ на компьютере. Аудиокниг (в чистом виде) в мире не так уж много. Но в электронном виде с компьютера можно любую книгу прослушать. Пишу также при помощи программ, которые проговаривают каждую букву, которую я печатаю. А если нажать определенную комбинацию кнопок, компьютер читает написанный мною текст. Всю работу при написании докторской я делал сам! Единственное, что было тяжело делать – это работать с таблицами. Еще одна существующая сложность – учебники по английскому языку. Сейчас в Украине нет ни одного, написанного шрифтом Брайля! В будущем я хочу статъ профессором. Но, по правилам, для получения этого звания нужно прочитать курс лекций за границей. Поэтому мне необходимо на приличном уровне владеть английским языком. Сейчас я осваиваю новую программу, с помощью которой и буду учить язык.

– Как говорят: вижу цель – не вижу препятствий?
– Совершенно верно. Я достаточно амбициозный человек. Ставлю цели и достигаю их. У меня есть желание добиться многого в этой жизни, и я прикладываю к этому немало усилий. А еще – стараюсь прививать целеустремленность своим студентам. Когда человек перестает добиваться каких-то целей, он становится бесполезным – в первую очередь, для самого себя. Неважно, чем ты занимаешься: работаешь врачом, юристом, учителем или выращиваешь овощи для продажи. Важно заниматься делом с полной отдачей и получать от работы удовольствие.

Не шуршите шпаргалками!

– Студенты во время экзаменов не пытаются воспользоваться тем, что не видите их?

– Уже не пытаются. Я по голосу чувствую, когда студент отвечает неуверенно. Значит, он не знает материал. Шпаргалку могу услышать по шелесту бумаги. Да и интуиция подчас подсказывает, что в аудитории кто-то хитрит (смеется). Не раз вычислял тех, кто списывает, и выгонял из аудитории. У меня была одна студентка, которая два года списывала на экзаменах у разных преподавателей, но «спалил» ее именно я. Она долго не могла прийти в себя от удивления после этого. Часто говорю студентам: тупость я простить могу, а свинство – никогда. А списывание – это свинство.

– Студенты за это не обижаются на вас?

– Думаю, нет. Я стараюсь быть не просто педагогом, а другом, старшим братом. Мне ближе европейско-американская форма преподавания, когда студент может подойти к педагогу с любым вопросом или проблемой. У нас же обычно между учениками и учителями - немалая дистанция. Считаю, что это неправильно. И упор на подачу теории – тоже неверный. Мне кажется, что нужно давать студентам больше практических знаний. В жизни психология нужна на каждом шагу. Часто возникают конфликты: на работе, в маршрутке, в магазине, со своими вторыми половинками. И психологические знания, навыки, помогают эти проблемы решить. Я настаиваю, чтобы они еще во время обучения в вузе устраивались на работу и наращивали профессиональный опыт.

Не нужно видеть грязь – ее нужно убирать!

– Правда. Мы вместе учились в университете. Она говорит, что не ожидала, что я смогу ей помочь решить проблему с краном. А что там сложного? Папа меня научил всему. Я даже дрова бабушке в деревне не раз колол, и ничего – все пальцы на местах, руки целы. Я и сейчас не чураюсь домашней работы, некоторые друзья спрашивают: «Как ты можешь пыль вытирать или пылесосить – ты же не видишь грязь?». А зачем ее видеть – просто берешь и убираешь! Вообще, в моей жизни есть четкий порядок и система. Это касается как работы, так и бытовых мелочей. Например, в комнате, на рабочем столе, все должно лежать на своих местах. Если кто-то из членов семьи, например,сдвинет с места книгу, мне уже проблематично будет ее найти.

– Сын берет пример с такого целеустремленного отца?

– Да. И сам меня тоже чему-то учит. Я недавно купил смартфон с программой звукового управления. Сын Илья быстро разобрался с ней и рассказал мне, как этим пользоваться. Мы с ним вместе занимаемся спортом, любим мастерить. Например, сделали походный складной столик, вырезали из дерева нарды, кормушки для птиц. Причем, когда сын показал нарды одноклассникам, те удивились и сказали, что такие красивые нарды нельзя сделать самим, мол, мы их купили. Знаете, многие незрячие люди, или родители незрячих детей судорожно ищут способы восстановления зрения или живут мечтой о том, что вот-вот где-то изобретут способ вернуть утраченную возможность. Это неверный выбор. Нужно принять потерю зрения, как факт, и учиться полноценно жить с теми ресурсами, которые у тебя есть. И строить общество, в котором не существует границ и барьеров.


Наталья ЗАХАРОВА.
Фото Юрия ЖУКА и из
архива Евгения КЛОПОТА